Грустно, грустно последние листья, 
  Не играя уже, не горя, 
Под гнетущей погаснувшей высью, 
Над заслеженной грязью и слизью 
  Осыпались в конце октября. 
 
И напрасно так шумно, так слепо, 
  Приподнявшись, неслись над землёй, 
Словно, где-то не кончилось лето, 
Может, там, за расхлябанным следом, — 
  За тележной цыганской семьёй. 
 
Люди жили тревожней и тише, 
  И смотрели в окно иногда, — 
Был на улице говор не слышен, 
Было слышно как воют над крышей 
  Ветер, ливень, труба, провода... 
 
Так зачем, проявляя участье, 
  Между туч проносилась луна 
И светилась во мраке ненастья, 
Словно отблеск весеннего счастья, 
  В красоте неизменной одна? 
 
Под луной этой светлой и быстрой 
  Мне ещё становилось грустней 
Видеть табор под бурею мглистой, 
Видеть ливень и грязь, и со свистом 
  Ворох листьев, летящих над ней...

Николай Рубцов, 1966 г.